Веле Штылвелд: В услужение Минотавру

Веле Штылвелд: В услужение Минотавру

Как сейчас помню, моё первое знакомство с математикой было не из лёгких. В школе, после того как я не справился с первым уроком каллиграфии, мне предложили стать у доски в присутствии матери. Я завёл тетрадку, но, будучи настоящим еврейским отпрыском, начал рисовать свои первые в жизни палочки по каллиграфии на задней странице тонкой школьной тетрадки, и они были совсем не похожие на древнюю легендарную букву алеф. За такую работу я естественно получил ноль, и моя мама пришла разбираться с моей первой учительницей, Матрёной Федотовной.
Матрёна Федотовна оказалась женщиной неглупой и, вместо того чтобы ругать меня, предложила маме посмотреть, как я справлюсь с классической задачей для второклассника: переправить волков, коз и капусту с одного берега на другой. Вся сложность была в том, чтобы делать правильные ходы, везти кого-то туда и кого-то обратно.
Уже, будучи взрослым, я попал в киевскую хоральную синагогу, но не на службу, а на разбор уличных полётов. Как раз тогда, когда раввин что-то сказал старосте синагоги, а тот в свою очередь красочно жестикулируя, пересказал услышанное от раввина дворнику, но всё свелось буквально к одной простой фразе:
"Жидкое туда, твёрдое сюда".
В это время я привёл с собой маму, и это ей понравилось. Она сказала, что все глубины киевского иудаизма она уже постигла.
То же произошло и у школьной доски. Когда мама увидела, как быстро я решил задачу, она спросила, почему же меня тогда держат в первом классе. Матрёна Федотовна ответила: потому, что меня просто не научили писать правильно эти самые палочки по каллиграфии нееврейского алфавита, а не то, что от азбуки Кирилла и Мефодия, и дала гарантию, что я и до последних дней не осилю их, если только не уеду из Киева.
Но я, как видно, из тех, кто никогда и никуда не уезжает, я - просто сказочник. И с тех пор я пишу сказки, типа:
"Жидкое туда, твёрдое сюда",
хотя уже нет на этой земле ни моей первой учительницы, ни мамы, а с киевским раввином я крепко не в ладах и он сам в том повинен… Зато изредка упражняюсь в гекзаметре…
В лабиринте далёком, где тени таинственно шепчутся,
Минотавр одинокий свой век одиночества вёл безмятежно.
В день необычный тот к нему присылать начали чары —
Нимф речных, полурусалок, чтоб развеять его уныние.
Красота их была несравненной, с какой стороны ни взгляни,
Их песни, танцы и смех разносились по мрачным коридорам.
Минотавр, привыкший к тишине и к своему уединению,
Стал находить утешение в их присутствии нежном.
Но выжил ли он, этот существо полубык и получеловек?
Вопрос остаётся, ибо нимфы пришли не спасать его.
Их задача — развлечь, но не избавить его от проклятья,
Так что продолжил он своё вечное бдение в лабиринте.
И алчно продолжал он пожирать девственников и дев,
Но нимф не трогал, и даже в устричном соусе не мариновал.
Ведь нимфами восхищаются, а не насыщаются ими.

- Вы должны быть проще в наши-то веки, милорд текстозвучный… Хотя бы вот так…

В далёком лабиринте, где тени таинственно шептались между стен,
Минотавр одинокий свой век одиночества безмолвно вел.
Но в один необычный день, к нему в услужение стали присылать
Речных нимф, полурусалок и полуселедок, чтоб его уныние развеять.

С какой стороны не посмотри, красота их была несравненной,
Их песни и танцы, их смех и игры в лабиринте звучали весело.
Минотавр, привыкший к тишине и покою своего мрачного жилища,
Находил в их присутствии утешение, и даже сердце его трепетало.

Но выжил ли он, этот полубык, получеловек, полумиф?... Вопрос остаётся,
Ведь нимфы, хоть и прекрасными были, в пещеру пришли не для спасении плоти.
Их задача была развлечь, но не избавить чудище от его же проклятья,
Так что Минотавр продолжал своё вечное бдение, в лабиринте, в одиночестве.

И продолжал алчно пожирать девственников и девственниц,
а нимф не трогал, и даже в бочках с устричным соусом не мариновал.
А зачем? Нимфами восхищаются, а не насыщаются…

Видео Веле Штылвелд: В услужение Минотавру канала Bisregistrator R