Илья Фоминцев: Злокачественные изменения в медицине - только "зло" в этом слове перечеркнуто

У нас в гостях Илья Алексеевич Фоминцев, исполнительный директор Фонда профилактики рака.

Начнем с политики. Вероника Скворцова представила на Гайдаровском форуме доклад о том, что нас ждёт до тридцатого года. Увеличиваем продолжительность жизни?
До какого года она хочет увеличить?

К тридцатому году. "Восемьдесят плюс", да, это так называется. Там названы конкретные цифры, например, на сколько сотен тысяч случаев до 24 года должна упасть смертность от онкологических заболеваний.
Меня всегда удивляли люди, которые прогнозируют: «Мы сейчас вот…». Они искренне уверены, что это от них зависит. Абсолютно искренне. И почему-то они действительно думают, что мы чего-то сейчас должны такое сделать, чтобы смертность от рака уменьшилась.

Потратить государственные деньги. Там же всё посчитано, на что и как.

Это-то понятно, тратить-то они умеют, но… Видите ли, в чем дело: даже если мы с вами вот прямо завтра создадим идеальную онкологическую медицину, и весь мир будет нам завидовать, то изменения в смертности произойдут лет через пятнадцать.

Очень отложенный эффект.

Да. Очень отложенный эффект. Ну, вот представьте, вы проснулись, а у нас прямо идеальная онкология. И вообще идеальная медицина, онкология же не может быть отдельно от остальной медицины и даже в этом случае нас ждет 15 лет до того как значимо изменятся показатели смертности.
Это первое. Но главное: не надо вообще преувеличивать значение медицины в этом вопросе. Медицины вообще. Основное влияние на смертность оказывает вовсе не медицина, а образ жизни и мода на этот образ жизни.
Ну, кстати, эти цифры там приведены. Значит 15% — это генетика, 85% - влияние внешних факторов.

Стоп — это в сумме 100%, а медицина где? Эту чушь я даже слушать не хочу. Любой нормальный эпидемиолог скажет, что это детский сад какой-то. Представьте себе ситуацию: я врач, работаю в онкодиспансере. Приходит ко мне Вероника Скворцова и говорит: «К тридцатому году мы будем иметь продолжительность жизни восемьдесят лет». Я отвечаю: "Я только за. Это супер! Что лично я, как врач должен делать, чтобы это произошло?". А мне в ответ: «15% это генетика, 85% - внешние факторы». И вот что я как доктор должен с этой информацией сделать? Вот я сел за стол, достал ручку из карандашницы и что дальше я должен сделать?

У меня нет ответа на этот вопрос. Я не Вероника Скворцова, но думаю, что и у нее его нет, этого ответа.

Вот понимаете, что результаты нашей текущей деятельности мы увидим через пятнадцать-двадцать лет, в лучшем случае. А узнать через двадцать лет о том, что вы что-то неправильно делали сейчас – это очень обидно.

На мой взгляд, министр здравоохранения — это не политик, а высокопоставленный исполнитель, ответственный за результаты. Если лидер политической партии декларирует: "Хочу, чтобы люди жили до восьмидесяти лет", — это нормально. А министр здравоохранения должен не заявления подобные делать, а управлять медицинской отраслью так, чтобы это произошло на самом деле.

А в реальности от Минздрава поступают совершенно безумные требования, причем в их разработке задействованы тысячи людей. Они встречаются на конференциях, что-то обсуждают, это люди с хорошими мозгами и образованием, они тратят на это душевные силы... Недавно я очередной такой доклад слушал - про показатели, и вот я за все выступление не услышал ни слова про пациентов. И я задал вопрос:

- "Извините, а если мы не достигнем этих показателей, что будет?"

- "Как что? Нас Минздрав натянет," - было мне ответом.
Правда? А они не боятся, что рано или поздно их пациенты «натянут»? Этого надо опасаться, а не Минздрава. Самая главная сила в медицине – это всегда пациенты. И если они объединятся – хана всем этим показателям. В онкологии этого пока толком не происходит просто потому, что пациенты слишком быстро умирают. Это единственное, на самом деле, что спасает онкологов, от того, чтобы их разнесли. Вот в эндокринологии, там, где болеют подольше, пациенты уже объединились и это очень заметно оказало влияние на процессы в эндокринологии.

Но рано или поздно, онкологические пациенты объединятся. И вот тогда сложно будет им объяснить, что наш главный выгодоприобретатель – это Минздрав, а не они, потому что предполагается, что Минздрав знает, как сделать так, чтобы было хорошо и пациентам, и врачам. Эту гипотезу что, дескать, все идиоты и поэтому должен быть многоумный регулятор, который все знает и все видит и только он способен правильно и справедливо настроить медцину мы уже проверяем последние несколько десятков лет. И мне кажется, что мы ее уже проверили – и таки нет. Это так не работает.

Удовлетворять нужно именно пациентов, а не Минздрав, поэтому критерии результатов должны основываться на мнениях пациентов и исследованиях, которые проводит само врачебное сообщество в интересах пациентов.

Видео Илья Фоминцев: Злокачественные изменения в медицине - только "зло" в этом слове перечеркнуто канала Evercare Ru